Воспоминания о Крыме барона Жозефа де Бая. Часть 1.
Издавна богатое культурное наследие Крыма вызывало большой интерес у путешественников из Европы и Азии. Многие из них целенаправленно приезжали в Крым для детального изучения истории и этнографии полуострова. Результатами таких путешествий стали записи и очерки, которые впоследствии послужили ценными источниками по истории и культуре всего Крыма.
Одним из таких исследователей являлся французский археолог и путешественник Амур-Огюст-Луи-Жозеф Бертло, барон де Бай (1853-1931). Барон Жозеф де Бай был членом Парижского географического общества, Национального общества антиквариев Франции и Императорского московского археологического общества. В 1890 г. его, как делегата от французского Министерства просвещения, приглашают в Россию на VIII археологический съезд. С этого момента, последующие тридцать лет жизни он посвятил изучению археологии, этнографии и истории Российской империи. В течение долгого времени он жил в России, путешествуя по самым отдалённым уголкам Сибири, Урала, Поволжья, Кавказа и Крыма.
С 1891 по 1906 гг. барон Жозеф де Бай издавал циклы небольших по объему работ о своих путешествиях с подробным описанием традиций, быта и культуры народов. Он опубликовал две работы о Крыме: «En Crimée» (В Крыму), «Chez les Tatars de Crimée. Souvenirs dʼune mission» (У крымских татар. Воспоминания о поездке).
Крым впечатлил путешественника своей многогранностью. В предисловии одной из публикаций барон писал: «Le beau pays de Crimée a été le théatre de bien des invasions et de bien des luttes» (Красивая земля Крыма была театром многих вторжений и войн). Заметки также содержат много фактов из истории основания Крымского ханства. Однако не только история интересовала исследователя. Для него важным было передать особенности национальной культуры и колорит народа. Путешественнику удалось присутствовать на крымскотатарской свадьбе, описание которой он подробно изложил в записях: Le mariage est en honneur parmi cette population, qu̕ ils̕ y rencontre peu de célibataires, lesquels sont l̕ objet du mépris général» (Свадьбе придается большое значение у этого народа, неженатых мало, потому что они являются объектом всеобщего презрения). Путешествуя по разным городам Крыма, он становился свидетелем проведения различных традиционных мероприятий.
Французский исследователь посетил Старый Крым, Евпаторию, Ялту, Бахчисарай, средневековые памятники Феодосии и ее окрестностей, а также татарскую деревню Отузы (пгт. Щебетовка). Особой ценностью публикаций Жозефа де Бая являются многочисленные фотографии, в которых отражены особенности традиционной культуры крымских татар.
Усние Хатыбова
специалист по экспозиционной и выставочной деятельности МИККТ ГБУ РК БИКАМЗ
Биография
Де Бай отвечал за выполнение поручений Департамента народного просвещения Франции.
Стал президентом общества антикваров Франции в 1906 году и нерезидентом комитета исторических работ.
Барон был рыцарем Почетного легиона, награждён большим крестом ордена Святого Станислава (Россия), орденом Св. Анны, орденом Карла III в Испании, офицер ордена Короны Румынии, рыцарь ордена Сантьяго, орден Ваза в Швеции и орденом короны Италии.
Его женой была Мария-Беатрис де Бай, дочь барона Оппенгейма.
В России барон проводил обширные археологические исследования. В 1895 и 1896 гг. барон вместе с ученым секретарем Уральского общества любителей естествознания (УОЛЕ) Онисимом Егоровичем Клером, сопровождавшим гостя по просьбе пермского губернатора, побывал на Шигирском торфянике, где при добыче золота рабочими приисков были найдены объекты, датированных девятым тысячелетием до н. э. На юго-восточном берегу Шигирского озера барон де Бай нашел каменный топор, а Главное правление Верх-Исетских заводов, в состав которых входила эта территория, передало ему все находки, остававшиеся ещё в это время на приисках, которые он привез в парижский Музей естественной истории. В 1895 году на раскопках древнего Муранского могильника под Сызранью, барон де Бай получил в подарок около 40 археологических находок XIV века, которые ныне находятся в Музее Человека в Париже. Так же в 1895 году участвовал в археологических раскопках в Увеке, город улуса Джучи, около Саратова.
Начиная с осени 1897 года путешественник был в Грузии и провел там 6 лет, сделав более 500 уникальных фотографий снятых в разных уголках Грузии. Фотографии были обнаружены в музее Ке Бранли исследователем Анной Чеишвили.
С 1906 года член Таврической учёной архивной комиссии.
27 июля 1907 года В. Н. Поливанов, барон де Бай и Петр Александрович Александров совершили археологическую поездку в село Болгары с целью поиска могильника.
Социология науки о научных коммуникациях
Взаимодействиям ИАК с провинциальными деятелями посвящены разделы двухтомной монографии «Императорская Археологическая Комиссия (1859–1917): К 150-летию со дня основания. У истоков отечественной археологии и охраны культурного наследия»12. Особый интерес представляет в ней «Перечень материалов и исследований в фонде Императорской Археологической Комиссии Рукописного отдела научного архива Института истории материальной культуры РАН»13, позволяющий через выданные Открытые листы и представленные по ним отчеты определить географию археологических исследований, их тематику и авторство.
Исследуемая проблематика косвенно нашла отражение в работах по изучению внутреннего мира науки, ее корпоративных норм и ценностей14. В них рассматриваются вопросы влияния горизонтальных и вертикальных связей исследователей на формирование их научного мировоззрения, а выделение и изучение научных школ и традиций в археологии демонстрирует наличие преемственности поколений.
Научные коммуникации в провинциальной археологии, в том числе в пределах Вятской и Пермской губерний, отчасти затрагивались в монографии Т.И. Оконниковой «Формирование научных традиций в археологии Прикамья (60-е гг. XIX в. – конец 40-х гг. XX в.)»15. Два раздела в ней посвящены проблеме организации археологической науки и научных коммуникаций в археологии Прикамья дореволюционных лет и первого послереволюционного десятилетия. В них автор рассматривает деятельность местных научных обществ, губернских статистических комитетов (ГСК), губернских ученых архивных комиссий (ГУАК) и музеев по исследованию археологии края, выделяет особо значимые для Прикамской археологии персоналии. Кроме того, затрагивается вопрос об их взаимодействиях со столичными организациями (через участие во Всероссийских археологических съездах (АС) и выполнение инструкций ИАК), а также публикации результатов в центральных и местных изданиях. В итоге автор приходит к выводу о бессистемности изысканий в регионе по причине того, что существовавшие механизмы исследовательской деятельности были недостаточны для организации планомерной работы16.
В уже упомянутой монографии, посвященной юбилею ИАК, пермскими исследователями О.В. Игнатьевой, Н.Б. Крыласовой, А.М. Белавиным рассматриваются взаимодействия пермских деятелей с Археологической Комиссией17. В ней анализируются исследования в Пермской губернии, осуществлявшиеся при посредстве ИАК, указываются лица, их проводившие. Авторами подчеркивается особая роль А.А. Спицына как сотрудника ИАК в формировании профессионального подхода к археологическим изысканиям в любительской среде.
Классические университеты / археологические институты
В этом отрывке идет речь о бывшем сотруднике музея УОЛЕ, помощнике хранителя Н.Я. Рыжникове, который, как можно узнать из другого письма, «оказался способным не только на занятия раскопками, но и на разные пакости, почему пришлось отказаться от его услуг»299. Неизвестно точно, что именно сделал Н.Я. Рыжников, чтоб заслужить такие отзывы, но, возможно, ответ связан с событиями, при которых, как он сам пишет, «мои же коллекции … в минуту жизни трудную пришлось продать при содействии маклеров за границу»300.
Д.П. Соломирский был активным участником общественной жизни Урала, известным коллекционером, собиравшим чучела птиц, зверей, а также древности. С 1888 г. он был принят в члены УОЛЕ, а с 1895 г. избран в почетные члены общества. В 1911 г. назначен почетным попечителем музея УОЛЕ. О.Е. Клер поддерживал с ним доброе знакомство и пользовался расположением мецената, который любезно позволял устраивать научные экскурсии на объекты, расположенные в его владениях, и при этом оказывал всю необходимую помощь. Так, в письме 1896 г. обсуждалась поездка французского археолога барона де Бая на Урал. О.Е. Клер сообщал Д.П. Соломирскому, что «Барон de Baye; который, сильно заинтересовавшись подаренными Вами фотографиями Сысертских древностей, намерен навестить Вас и уделить несколько дней на экскурсии по Вашим дачам (гора Думная, Караульная и др., озера Щелкун и Багаряк)»301. Более того, О.Е. Клер был «намерен совершить эти экскурсии с ним» и просил, «чтобы половина находок была назначена для нашего музея»302, т.е. передана в дар. На что, видимо, было получено согласие, и «прием везде оказанный … экспедиции, превзошел все, что встречал Барон в нашем крае, о чем он вспоминает с особенным чувством почти в каждом письме»303 – сообщает О.Е. Клер Д.П. Соломирскому в благодарственном письме от 17 сентября 1896 г.
Переписка Ф.А. Теплоухова и председателя ПУАК В.С. Малченко затрагивает проблему отношений уровня «ученый – общество» (ученых и читателей-неспециалистов). Социальная потребность в археологических исследованиях формировалась научным сообществом путем популяризаторской работы (издание книг, брошюр, публикация статей в местных газетах, чтение публичных лекций, организации образовательных экскурсий). Рассуждая о посмертной статье Н.Н. Новокрещенных о Гляденовском городище304, он отмечает «недостатки в группировке материала», без устранения которых ее не имеет смысла печатать
Среди них он выделил отсутствие определенного плана в изложении статьи, что «в любых работах особенно важно, т.к. только в таком случае возникает у читателя более или менее ясное понятие о предмете»
А также неравномерность в полноте материалов: «на некоторые предметы … приходится 10,5 листов, меж тем как на изображение птиц и насекомых – предмет совершенно новый, только 3 листа», вследствие чего «читатель, не интересующийся предметом, будет неминуемо чувствовать некоторую неудовлетворенность и недосказанность»305. Постановка подобной темы для обсуждения свидетельствует о сформировавшемся в научной среде правильном представлении о целях своей деятельности.
Во внутренней переписке прослеживаются ценности, которые определяют приемлемые цели, способы деятельности, критерии оценки результатов. Ценностный компонент – это фундамент профессиональной морали, важным было уважительное и бережное отношение к памятникам древности. И.Я. Кривощеков писал Ф.А. Теплоухову по поводу покупки чудских вещей, что «эта покупка, благодаря Вашему поручению, принесла мне много пользы… более проникся уважением к этому малоизвестному народу»306. А А.С. Лебедев не мог безразлично смотреть на массовую продажу местных археологических находок, поэтому в письме М.С. Тюнину он «журит» его за недостаточную внимательность к памятникам культуры: «необходимо Вам с самого начала весны следить за Ананьинским могильником, чтобы вещи из него не попадали случайно заезжающим людям, или кому бы то ни было»307.
В переписке Л.А. Беркутова и М.С. Тюнина прослеживается четкая мировоззренческая позиция первого, нацеленная на серьезный подход к изучению древностей, которые должны служить дальнейшему умножению знаний о прошлом и развитию археологической науки. Это выражалось в осознании необходимости получения специального образования, тщательной подготовки к проведению раскопок (изучению географических карт, сведений о местных памятниках и культурах, постановке научной цели, составлении плана исследования), поддержке постоянных связей с ИАК (по поводу выдачи Открытых листов, составления отчетов, изыскания средств на раскопки), обязательной публикации результатов изучения памятника.
